Охота и Рыбалка в Омской области

ГЛУХАРЬ

Спустившись с горельника к болотине, мы стали на медвежий след. Айна-мать бежала чуть в стороне, уже не делая вид, что что-то выискивает, мелкая же так и плелась за мной, поджав хвост. Мы с Пашей шли, сильно не напрягаясь - на болоте след виден был очень отчётливо и надобность в собаках отпадала, медведь увеличивал разрыв, не поджимая пораненной лапы, на снегу чётко был виден след раны, проходящий почти по середине красным (около 7 см) "шрамиком" между 2-м и 3-м пальцами правой "ступни". Достигнув границы бора и болотины, след стал менее заметен, зверь хоть и не сбавлял темпа хода, но старался по возможности обходить островки снега.
- Сейчас он уже далеко ушёл, так что смысла дальше идти нету... – сказал Паша. – Видишь, как чешет? Он щас по краю этого бора пройдёт, путая нас, потом к болотам выйдет и уйдёт в крепи зализывать рану.
- Паш, давай ещё чуток пройдём, мало ли... – я смотрел на напарника с мольбой во взгляде.
- Да при таком ходе между нами разрыв километров десять уже, если не более, возвращаться надо...
Но видя мой азарт и нескрываемое желание "добыть зверя" (а может, чтоб я сам, "наигравшись в следопыта", осознал бессмысленность дальнейшего поиска), Паша сдался и согласился ещё "чуток пройти по следу".
По следу "шёл" только я, Паша же шёл неспешным шагом в метрах пяти левее, не обращая внимания на след, и "разговаривал" с Айной, которая трусила рядом с ним, мелкая сучуха по-прежнему следовала за мной по пятам. След очень сильно петлял, и мне приходилось на некоторых участках выискивать "красную метку". Пройдя таким макаром около часа, остановились на перекур, на предложение напарника бросить сей "ананизьм" и вернуться на избу, а завтра попробовать добрать зверя, смотавшись в посёлок за мужиками и собаками, (тем более Паша примерно предполагал, откуда следует начать поиски), я продолжал настаивать на "преследовании". Не придя к консенсусу, более опытный решил не бить ноги попусту и вернуться на избу, более молодой решил продолжить свои "изыскания"...
- Изба в какой стороне, в курсе? – спросил Паша.
На мой уверенный взмах в сторону избы, Паша среагировал с нескрываемым сарказмом:
- С тобой всё понятно, Сусанин-герой... Короче, так, студент, никакой самодеятельности, час "поищешь" и назад по своему же следу вернёшься, понятно?!
- Да понял я, Паш... – неохотно согласился я (во мне проснулся упрямый подросток переходного возраста).
- Точно понял? Чтоб в 10 был дома! – пошутил уходя Паша, и они с Айной-мамой пошли на избу.
Я же продолжил "идти по следу", щенок также плёлся за мной. Прошло наверное более 2 часов, когда я услышал выстрел – стрелял Паша из моего 24, давая мне понять, чтоб я возвращался, солнце уже клонилось к закату. Наконец поняв свою глупость и сожалея о потраченном впустую времени, я присел перекурить перед возвращением. Мля... Спички где-то я обронил... Посидев минут пять, я стал возвращаться обратно по следу, через полчаса раздался ещё один выстрел. Я попытался крикнуть, что возвращаюсь уже, но услышан по-видимому не был, т.к. раздался ещё один выстрел.
- Млять... Он так все мои патроны попалит... – в сердцах высказал я, обращаясь к плетущейся сзади меня сучухе.
Так как у меня было всего 5 пулевых, пришлось пожертвовать одним, чтоб Паша понял, что услышан, и я возвращаюсь. Пройдя ещё минут пятнадцать по петляющему следу, прикинув, что нормальным шагом по своему следу (выискивая его в полумраке ночи) до капкана мне идти не менее 3 часов и часа 1,5 по гриве до избы, я решил срезать "напрямки", сократив тем самым время пути вполовину... Примерно прикинув направление следа (а петлял он очень сильно) и сопоставив со звуками выстрелов, не зная местности, я начал уверенно "срезать" ... в противоположном (как оказалось в последствии) от избы и реки направлении. После того, как я прошёл примерно километра 3 по относительно чистому бору, стало попадаться больше валежника, стараясь сильно не петлять, обходя завал, я принял очередное "героическое решение" идти "по прямой". Темп моей ходьбы существенно сократился, приходилось лезть через упавшие стволы, Айне же было легче пролазить под деревьями, следуя за мной. Пройдя ещё около километра по этим ебеням и не видя им конца и края, мной было предпринято ещё одно "мудрое решение": вернуться обратно по следу и обойти завалы. Вернуться по следу не удалось из-за двух причин: во-первых, солнце уже скрылось и наступила "сумрачная", хоть и белая, ночь, а выискивать след в завалах при полумраке «не айс»; во-вторых, усталость, голод и особенно желание КУРИТЬ подстёгивали к необдуманным поступкам, и я начал "срезать" в очередной раз... Пройдя с полчаса "назад", в корень измотанный и не видя края завалам, я наконец-то осознал, что "малёк" заблудился. Что удивительно, паники у меня не было (я был уверен, что при свете дня к обеду выйду), но было сожаление, что на завтра Паша отвезёт меня в посёлок, и дальнейшее наше партнёрство прервётся навсегда, да и после такого никто из серьёзных охотников меня больше не возьмёт с собой в лес. Больше же я переживал, что отхвачу люлей от брата и ближайшим бортом буду отправлен на землю...
С такими мрачными мыслями я решил заночевать в завалах. Я находился на ногах больше 12 часов, тело мучили усталость и чувство голода, которое усиливалось желанием курить... Чтобы предотвратить дальнейшие мучения куревом, я смял пачку "Опала" и выбросил её подальше, таким оригинальным способом я первый раз в жизни бросил курить. Одет я был налегке, ноги: треники х/б, сверху штаны от робы, защитного цвета, портянки из детского клетчатого одеяла (самый классный материал для портянок), болотники; корпус: толстовка поверх майки, свитер с обрезанными рукавами (типа джемпера, но с отворотом для горла), энцефалитка, "маковку" прикрывала вязаная шапочка. Из оружия – патронташ с 2 патронами (пулевые), ружьё курковка 16 калибр(2 пулевых в стволах), нож. Из продуктов ничего... Т.к лапника поблизости не было (комичней ситуёвины не придумаешь посреди тайги), пришлось соорудить что-то типа подстилки из найденного трухлявого берёзового деревца, покрытого берестой, и "заночевать", обняв Айну, в позе эмбриона, только не лёжа, а стоя на импровизированной "циновке" на коленках. Полноценного сна, как понятно, не получалось, затекали ноги, периодически надо было подыматься и восстанавливать кровообращение, но тепло такая поза по крайней мере сохраняла.
Промаявшись таким образом около 3 часов, усталость брала своё, я всё-таки вырубился ненадолго, вскоре проснулся от лучей всходящего солнца и холода, но было и что-то ещё... Спросонья я не мог ничего понять – до меня доносился "посторонний звук" (скорее всего, он и послужил сигналом будильника). Выглянув осторожно из-за завалов в направлении доносящегося звука, я обомлел... По превратности судьбы, не дойдя в сумерках до окончания завала каких-то 20-30 метров, сам того не ведая, я заночевал почти на самом глухарином току. Левой рукой зажав пасть Айне, хоть она и не подавала звуков, свободной рукой аккуратно взвёл один курок, положил аккуратно ружьё цевьём на ствол упавшего дерева и стал выцеливать токующего глухаря. Я колебался доли секунд (попаду или нет), и когда благородная птица, снова "закинув" голову, начала свою свадебную песню, я нажал на курок... Мне самому не верится, но может Паша был прав, шутя о моём везении, может духи леса были ко мне благосклонны, я же больше склоняюсь к тому, что чувство голода сыграло не последнюю роль. Из неудобного положения, одной правой рукой, пусть и с упором, из ружья, с которого ранее не стрелял (кроме одного выстрела в воздух), пулевым патроном, с 30 метров... пуля прервала свадебную песнь глухаря. Определённо мне "везло"... Глухарь был хороший (где-то 6-7 кило), пуля попала в корпус, частично "выпотрошив" птицу и перебив позвоночник.
Допотрошив птицу и промыв из лужи "замаранное" мясо, перебросив трофей через плечо и придерживая спереди за крыло, я пошёл вдоль завалов искать свой вчерашний след. Пройдя около 2 часов, я так и не нашёл свой след (я опять пошёл не в ту сторону), а к чувству голода добавилась ещё одна проблема – "горели" подошвы ног. Солнце уже поднялось достаточно высоко и начало потихоньку пригревать, я решил остановиться на привал. Когда я стянул сапоги и размотал портянки, глазам предстала плачевная картина. Находясь почти сутки в резине, подошвы ног были как варёные, кожа даже на пятках имела белый цвет и была сморщена. Опустив ноги на влажный прохладный мох, я ощутил неземной кайф... Чтобы не ухайдохать ноги в конец, я решил сделать привал на пару часов и подсушить портянки и верх одежды, да и ноги отойдут, можно и на солнышке кемарнуть, лёжа на прогретом поваленном дереве. Развесив портянки, штаны, энцефалитку и сапоги для просушки, я решил вздремнуть на пригревающем солнышке.
Но на голодный желудок как-то не спалось. Опять складывалась "комичная" ситуация: была еда, но огня, чтоб приготовить её, не было. Добыть, конечно, огонь было можно, было в наличии 3 патрона, но сколько мне ещё идти к избе, тоже был вопрос... Если б было курево... Мысли о куреве только усилили чувство голода, жрать хотелось, как медведю бороться... Айна, увидев, что я достал нож и, взгромоздив трофей на колени, начал надрезать кожу на груди глухаря, села напротив меня в полуметре и, не спуская глаз, следила за моими манипуляциями, нервно сглатывая слюну. Надрезав кожу по центру грудины и содрав с одной стороны вместе с пером, я вырезал небольшой кусок мяса и, немного поборовшись с брезгливостью (калории-то пополнять надо), положил его в рот... Есть сырое мясо в виде строганины мне приходилось и раньше, но то были тонкие мороженные ломтики струганой оленины, которые макали в горчицу или специи, и всё это под "пшеничный сок". На трезвую и без специй глухарь был не вкусен да к тому же с привкусом хвои (видать, плохо промыл), а самое поганое – это мясо по жёсткости не уступало резине, птиц при жизни был наверное "культурист". Пожевав с полминуты "резиновое" мясо, так и не сумев разжевать, я выплюнул его, Айна, неотрывно следившая за всеми моими действиями, поймала его на лету и проглотила не жуя.
- Везёт же тебе, собакен... – позавидовал ей я, - хоть тебя вдоволь накормлю.
И я начал срезать красное мясо с грудины, бросая его щену... Хм… Под красным мясом, ближе к килю грудины, оказалось белое мясо, явно не такое мускулистое, я отрезал небольшой кусочек и стал тщательно жевать. Да, мясо было не жёсткое, гораздо нежнее верхнего слоя, но вкус оставлял желать лучшего. Тщательно прожевав, я сделал усилие над собой, чтоб проглотить "мясную кашицу". Чтобы улучшить вкусовые качества "еды", пришлось сдобрить его прошлогодней "озимой" брусникой, собранной на прогалине, ингредиенты очень кстати дополняли друг друга – ягода придавала сырому мясу более приятный вкус.
- Ну чё, Анюта, теперь можно наравне с голодными вздремнуть чутка, - обратился я к "насытившемуся" щену.
Я повесил на ветку изрядно полегчавшего глухаря (мы съели только одну половину грудины), чтобы Айна не достала, пока буду кемарить, расположился на поваленной сушине и отошёл в царство Морфея.
Проспал я часа два не меньше, потому что солнце уже было высоко и грело вовсю. Как ни странно, я чувствовал себя вполне выспавшимся. Одежда уже просохла, ноги тоже пришли в норму, хоть чуть и "гудели". Надо было продолжать путь, но куда?! Компаса не было, карты тоже, район этот я ваще не знал... Из школьной программы только и осталось: "чтобы определить стороны света, надо найти на дереве мох - там север"...
- Анюта, мы на севере, потому что кругом мох, а пальм поблизости я не наблюдаю, – пытался пошутить я, обращаясь к щенку, который вилял хвостом, ожидая очередной порции мяса.
Искать свой след тоже смысла уже не было, оставалось найти ручей и, следуя его течению, выйти к реке, а там уже есть шанс выйти или к посёлку или к Пашиной, или какой другой охотничьей избе. Идти я решил вправо от завала, выбирая относительно чистые от валежника участки леса, чтобы не сильно тратить силы и не бить попусту ноги, но и выбирая участки с "ягелем" и снегом, чтобы можно было при возможности вернуться по следу.
И мы отправились в дальнейшее путешествие, я шёл первым, по дороге собирал попадавшуюся прошлогоднюю бруснику, которую ещё не объела живность, а Айна трусила в полутора метрах позади меня, но уже с нормально завитым крючком хвостом, лежащим у неё на спине. До заката солнца я останавливался всего пару-тройку раз, чтобы перемотать и подсушить портянки, т.к. ночью спать невозможно, да и двигаясь было теплее, я продолжал идти и собирался, перекусив, поспать на солнышке, как и предыдущим днём, если не дойду до жилья. Ночью я перешёл небольшую болотину, приняв её за ту, где гнали медведя, но горельника и тем более ручья не обнаружил. Под утро, когда уже стало всходить солнце, я вышел к более большему болоту, чем предыдущее, ноги гудели от непрерывной ходьбы, но я всё же решил перейти его, а на той стороне сделать основательный привал, обсушившись и перекусив. На преодоление сей "каши" у меня ушло около часа, но опять – ни горельника, ни ручья, хотя места вроде знакомые с виду, не зря говорят, что тайга везде одинакова. Бонусом был чистый сосновый бор, деревья стояли неплотной стеной, давая солнцу обильно распространять своё тепло и свет, а внизу, у основания деревьев, как голубовато-белёсым ковром устланный "ягелем" снег здесь сошёл практически весь, за исключением пары-тройки островков, находящихся в ложбинках и тени. След от сапог отпечатывался очень отчётливо, идти по такому ковру из мха было одно удовольствие.
Найдя подходящее поваленное дерево для привала, развесив своё тряпьё сушиться, и под чарующий запах соснового весеннего бора, перемешанного с едким зловонием сохнущих портянок, мы с Айной приговорили вторую часть грудины. На удивление, за сутки, находясь в "пере", мясо не заветрилось и не протухло (даже не было намёка на душок). От некогда благородной красивой птицы остались только две ноги, голова, крылья и кожа с кучей пера, которые я подвесил, как и прежде, чтобы не стащил щен. После трёх часов сна меня разбудил тихий звук, не свойственный звуку природы... Одевшись, я прислушивался к приближающемуся звуку, нет, это не лодка, звук шёл откуда-то сверху. В скорости на горизонте я увидел вертушку, идущую перпендикулярно курсу, которым сюда пришёл я. Искать меня с вертолёта навряд ли стали за такой малый промежуток времени, тем более майские выходные, значит это сан. борт или рейсовый, в город или в посёлок, или какая-нибудь инспекция. При последнем варианте уж очень не хотелось светить незарегистрированный ствол, да вдобавок не мой, я ведь и так уже доставил Паше уйму хлопот... Исходя из этих соображений я прислонился к стволу ближайшей сосны, чтобы меня не заметили с вертушки. Борт пролетел, не меняя курса, достаточно близко, и я незамеченным продолжил свой путь, когда вертушка скрылась из поля моего зрения.
Ближе к концу дня (второго дня "путешествия"), уже на закате я вышел к ручью, почему-то я был уверен, что это именно "наш" ручей. Пройдя около часа вниз по течению, я услышал с противоположной стороны ручья тихий пароходный гудок... Показалось? Я присел передохнуть, слушая природу, через минут 20 раздался ещё один гудок, уже чуть ближе и немного впереди... Сомнения не было – это "орсовские самоходки", значит река где-то рядом. Вот только какого они разгуделись?! Может, случилось чего? (что сигналят мне я даже и не подумал). Перейдя ручей и небольшой кочкарник, я вышел на не очень чистый, в плане валежника, лес, идущий с этой стороны ручья. Я старался идти по краю леса, не теряя из виду петляющий справа ручей, пока не упёрся под утро в болотину, которую лес своей кромкой огибал с левой стороны, а ручей уходил по правому краю болота. Я присел обдумать дальнейший маршрут.
Решив что это "родные" места и где-то рядом горельник (уж очень похожее место было), я продолжил свой путь, немного углубившись в лес, но недалеко от кромки болота. Пройдя с полкилометра, идти стало невмоготу не из-за непролазности дебрей, а из-за Айны, пытавшейся зажаться в моих ногах...
- Да ты ещё, сука, на меня залезь! – в сердцах вспылил я. - И так идти тяжело, ты ещё под ногами путаешься!!!
Решив что собакен хочет жрать, я решил "сжалиться" и отрезать ей одну ногу от остатков глухаря... Опаньки, ножа нет... Ещё этого не хватало! Просрать где-то нож... Твою же!.. По ходу, когда делал привал последний раз, там и забыл. Хорошо хоть недалеко ушёл. Я потрепал собаку за ухом и пошёл обратно к последнему месту стоянки. Айна также пыталась пролезть мне в ноги с поджатым хвостом, очень мешая идти.
- Да не сцы ты, дурёха, ща ножик найдём, дам пожрать, а к обеду и дома будем, - успокаивал вслух я больше себя, чем щенка.
Так и есть – вот он нож, воткнутый в ствол дерева, на котором я сидел. Отрезав от глухаря одну ногу, я бросил её собаке, та стала нервно есть её, вздрагивая всем телом и без явного аппетита, по-прежнему с поджатым хвостом и оглядываясь на меня.
- Да не отберу, дурёха, я скорее тебя съем, чем эту резину, - засмеялся я.
Подождав, когда щен доел, проверив "комплектность оружия", я пошёл обратно, но уже почти по кромке болота, т.к. Айна продолжала жаться в ноги. Пройдя метров 300 по пружинящей и местами вязкой поверхности, я решил идти по более твёрдой почве, т.к. идти становилось всё сложней. Теперь я опять углублялся в лес. Минут через 10 я вышел на свой след и... остановился. Как я мог ранее не заметить такое? В лучах всходящего солнца я вышел "на свой старый след": вот он мой след, а вот он след медведя с характерной красной меткой, по которому я шёл 2 дня назад. Айна плотнее прижималась к моим ногам, поджав хвост, и чувствовалось, как её пробивала мелкая дрожь.
- Не сцы, собакен, теперь точно выйдем, - уверил её я, - тут часа 2 по краю и горельник будет, а там и до дома рукой подать...
Более не углубляясь в лес, воодушевлённый своим "открытием", я продолжил с новыми силами свой путь, выискивая взглядом спасительный горелый островок на болотине и не обращая внимания на дрожащего всем телом щенка, жмущегося в ноги. Когда я прошёл уже приличное расстояние по "целине" (не по следу), меня стали одолевать смутные подозрения... Первое – горелый островок так и не появлялся. Второе – два дня назад, идя по следу мишки, Айна не путалась так сильно в ногах и её так не колотило, хоть и шла близко с поджатым хвостом. Третье – старые следы, оставленные на снегу (те, что я видел сегодня), НЕ ДОЛЖНЫ ИМЕТЬ ЧЁТКИЕ ОЧЕРТАНИЯ, должны быть как бы подплавленные нечёткие кромки за двое- то суток на солнце...Четвертое и самое хреновое, что сразу не бросилось мне в глаза – не мой след был идущим параллельно "поверх" медвежьего, а медвежий след в противоположном направлении подходил к моему... Когда все это я сложил воедино и осознал,.. меня прошиб холодный пот. Если б было чем, я бы наверное наделал в штаны. Взведя оба курка, чтобы проверить свои подозрения, я начал возвращаться по своему (только что оставленному) следу назад... Вернувшись метров на 100, я решил отойти чуть немного глубже в лес, перпендикулярно своей цепочке следов... В 15 метрах от моего следования, параллельно, в том же направлении тянулся еле заметный медвежий след. Медведь шёл осторожно, пытаясь не оставлять следа, выбирая участки без снега, но кое-где всё же наступая в него. Сомнений не осталось... Медведь тот же, судя по "красной метке", оставленной капканом на задней лапе, только теперь он идёт за мной или к приваде??! Если он идёт по мою душу, то всяко уже б напал, такой возможности у него было море, может зарится на щенка или остатки глухаря манят, может просто следит из любопытства... Дурные мысли и предположения роились в моей голове. Я продолжил движение вдоль кромки болота к предполагаемой избе, вернувшись на свой след, по возможности выбирая чистые участки леса, все чувства обострились до предела, я шёл, вслушиваясь в звуки тайги, ожидая каждую минуту нападения.
Пройдя в таком нервном напряге около двух часов, я стал замечать, что собака не так сильно уже жмётся к ногам, а чуток "приотстала", хоть и поджимает хвост, но без дрожи в теле. Послышался первый за сегодня гудок "парохода", практически рядом. Я остановился, скормил оставшуюся ногу глухаря собаке – ела она уже с явным аппетитом и не так нервно как прежде, хоть и поджимала хвост. Минут через 20 раздался ещё гудок, уже совсем близко, не более полутора километров слева от нас со стороны леса.
- Ну всё, Айна, вроде к реке вышли, бог не выдаст – мишка не съест, – переиначил я пословицу.
Пройдя ещё с полчаса, я стал углубляться в лес в сторону реки, т.к. Айна (выполняющая роль датчика) не выражала больше беспокойства, труся сзади и уже не поджимая хвоста. Меня же ещё продолжал колотить "мандраж". Я вышел на звериную тропу, идущую по берегу реки. Слева от тропы, в метрах пяти, сквозь кустарник и деревья была видна полноводная река. Т.к. ручей с болотиной остался далеко справа от тропы, а я был на 200% уверен, что ручей "наш", поэтому я стал продвигаться по звериной тропе вниз по течению к предполагаемой избе. Ближе к обеду, пройдя приличное расстояние, мной был подстрелен рябчик, свистящий свою любовную песню в метрах 10 справа от тропы. Выпотрошив обезглавленное пулей тело птицы и съев тут же печень и сердце, я повесил тушку в перьях на уже пустой патронташ и продолжил свой путь. Примерно через час я услышал сзади приближающийся звук мотора. Минут через тридцать со мной поравнялась лодка (те же самые односельчане, что "запалили" нас с лосем), я поднял руку в приветственном жесте, продолжая свой путь. Лодка, обогнав меня по реке, не сбавляя скорости, ушла за поворот вниз по течению, минут через 5 послышался приближающийся звук мотора, работающего на малых. Эта же лодка, крутанув, возвращалась против течения, держа курс на меня. Причалив к более пологому месту, мужики заглушили мотор и подождали пока я подойду.
- Это не тебя Паша потерял?
- Да не терялся я... – пытался возразить я.
- А, ну тогда всё путём, – согласились мужики. – А путь куда держишь-то?
- Дык на избу Пашину и иду, – "бодро" ответил я.
- Ну до Пашиной избы тебе часов 5 на лодке пилить, но только вверх по течению, – заржали мужики. – Тебе ща до Почтаря км 20 осталось пёхом или на лодке около часа, хочешь – подбросим, мы как раз туда идем сети проверять, – продолжали потешаться мужики. (Изба Почтаря находилась в низовьях, почти у самого впадения Сорума в Казым).
Ребята были явно навеселе, давеча в орс завезли "Подмигивающего Распутина", и, чтобы скрасить дальний путь, они периодически употребляли сей колорийный продукт под салями.
- Кончай базар и залазь в лодку, – крикнули они мне, стоящему в ступоре от услышанного. – Паша с Серебряком (ближайший от Паши "сосед" по избе) тебя 2 дня искал, завтра уже собирается в посёлок ехать вертолёт на твои поиски выпрашивать у начальства ЛПУ.
Мотор уже был заведён, когда я, сграбастав в охапку несопротивляющуюся собаку, залез в лодку.
- Мы тебя к Серебряку на избу закинем, Паша ща там "горькую" пьёт, да и ходу туда часа 3, – вводили меня в курс дела мужики, одновременно наливая в кружку водки.
- Жрать поди хочешь? На, накати, считай, заново родился...
Выпив предложенный "калорийный" продукт импортного винпрома и поделив свою часть предложенной мне салями с Айной, я вырубился на шмудняке, лежащем в лодке.
Разбудили меня, уже когда лодка, заглушив мотор, причалила к берегу.
- Подымайся, ща сдадим тебя Паше и назад.
- Да я сам дойду, – пытался возразить я.
- Уже "сам" находился, – заржали в голос сельчане на моё робкое возражение, но не стали сильно противиться моему чистосердечному подарку в виде оставленного им безголового рябца.
Услышав причаливший мотор, нас вышел встречать Серебряк-младший (мой ровесник), поблагодарив мужиков, он проводил меня в избу. Паша сидел очень "тяжёлый", на столе стояла сковорода с отварными макаронами, перемешанными с тушняком, полбуханки хлеба, пол луковицы, композицию дополняла початая бутыль с «Подмигивающим Распутиным» и кастрюля с варёным мясом (шея добытого нами лося), рядом на полу валялось три пустых распутина.
- Петруха!!! ЖИВОООЙ чертеняка!!!! – искренне обрадовался мне обнявший меня, вмиг "протрезвевший" Паша, по небритой щеке напарника сбегала скупая слеза радости...

Вместо эпилога.

Паша меня искал сутки, потом подключил к поискам Серебряка (как ближайшего соседа по избе), оповещая всех встречных на реке, что потерян "боец", поэтому и сигналили "орсовские самоходки", давая ориентир на реку, да и мужики хоть и были подшофе, а вспомнили и подобрали, завидев меня в низовьях. Мои поиски длились почти двое суток, проследив мой путь до завалов (дальше мой след им отыскать не удалось), они так и не смогли понять, почему я, заплутав, не ждал на месте, разведя костёр, и что меня повело от реки вглубь тайги. На третий день они уже практически потеряли надежду увидеть живым и стали "поминать" меня, можно сказать я попал на свои поминки... В общей сложности за время своего блуждания, по словам Паши, я прошёл около 70, а может и все 100 км.
Айна-щен по осени начала работать по птице (видать съеденный нами глухарь сыграл свою ключевую роль) и перестала бояться лезть в лодку. Мясо убитого нами лося (моя доля около 50 кг) при получении от Пашиной жены брат так и не спустил в ледник (был в запое) и оно пропало к моему возвращению. Все остальные мои страхи тоже не оправдались: брат меня на землю не отправил, а так сложились семейные обстоятельства, что сам уехал на землю, оставив мне, ружья, собак, сараюху-гараж с бураном и тулицей (мотоцикл). В дальнейшем мы с Пашей продолжили наше охотничье партнёрство, остальные наши выезды были менее "насыщенные чередой событий" за такой короткий отрезок времени, и я больше уже не терялся.

09 марта 2014 г.15:38:10